Отношение к смерти других людей

Значение смерти осознается нами чаще всего только тогда, когда умирает человек, которого мы знали и к которому имели эмоциональное отношение; в таком случае смерть этого человека становится для нас источником переживаний.

Различие между человеком, к которому есть эмоциональное отношение, и тем, к кому мы равнодушны, отчетливее всего, пожалуй, проявляется, когда мы слышим о каком-то несчастном случае. Невольно думаешь: «Надеюсь, это был кто-то другой, надеюсь, не моя семья, не мои друзья!» Степень эмоционального участия зависит от того, насколько хорошо мы знали пострадавшего человека, какие общие дела были у нас с ним, какое значение он для нас имел, и какие последствия будет иметь для нас его смерть. Так, некий человек может стать нам дорог и любим, когда мы его теряем, в то время как при его жизни мы едва его замечали. Даже если общее молчаливое согласие существует, что о мертвом надо говорить лишь хорошее, мы оцениваем другого человека по его делам. Мать 55-ти лет так описывает свою умершую 19-летнюю дочь, Хильду (отрывки).

«За ее уроками не надо было следить, в отличие от старшей, которая занималась только тогда, когда у нее было настроение. Хильда всегда мне помогала, ее не нужно было и просить. Прежде чем вечером идти гулять с другом, помогала вымыть и вытереть посуду. Я не могу представить себе, как он мог после ее гибели сразу познакомиться с другой девушкой. Я ведь месяцами о них заботилась, варила им еду. Для меня порядок – это половина жизни. Мой отец всегда говорил: “Учись порядку, привыкай к нему, он сбережет тебе силы и время!” В этом Хильда была для всех образцом. Она была всегда мила, приветлива, никогда не сказала злого слова. Я не выношу, когда муж иногда говорит все напрямик. Нужно же понимать, как надо с людьми обращаться и уметь с чем-то мириться. Для меня семья – все. Хильда чувствовала себя очень хорошо дома, и ее друг тоже, он охотно бывал у нас. Старшая была совсем другой: она так и рвалась из дома, в свои 18-19 лет по вечерам и в выходные практически не бывала дома».

Нередко мы кладем на весы знакомые нам качества другого человека. Мы как бы измеряем, справедлива или нет его смерть, заслужил он ее или же достоин был пожить подольше. Критерием для этого служат актуальные способности.

«Ему нельзя было доверять. Каждое второе слово было ложью. Он был лицемером. Мы можем радоваться, что он нам не причинит больше горя».

«Он был великолепный человек. Всегда можно было к нему обратиться. Он находил время и пытался каждому помочь. Мы понесли тяжелую утрату. Он достоин быть в раю».

«Этот старый пройдоха! Всегда старался влезть в доверие к другим, а сам был несправедливым и думал лишь о своей выгоде. Он думал только о своем успехе и теперь наконец-то жарится в аду. О его хронической скупости и говорить нечего. Но я уж не поскуплюсь и из чистого сочувствия куплю большой венок».

Эти примеры непосредственных высказываний собраны сразу после смерти человека. Из них ясно видно, как отношение к человеку, обусловленное его актуальными способностями, сильно влияет на отношение к его смерти.

Часто речь заходит о том, что смерть для кого-то явилась бы избавлением. Эти высказывания относятся большей частью к ситуациям, когда человек страдает от тяжелой болезни или когда его внутренние и внешние конфликты порождают сильные страдания, так непонятные для его окружения.

Возраст человека также заставляет воспринимать его смерть менее трагично: «После того, как я его последний раз видел, я уже знал, что смерть для него будет избавлением». Смерть здесь является как естественный и желаемый результат цепи событий, что для самого человека и для его окружающих представляется лучшей альтернативой. В таких случаях перспектива будущего для того, кого это касается, и без того ограничена. Рано или поздно это неизбежно свершится.

Когда из жизни уходит ребенок или молодой человек от которого так много ожидали в будущем, то его смерть – тяжелый удар для близких. Ведь он, хотя и помимо своей воли, не оправдал их надежд.

«Мы собирались так много сделать вместе, а вот теперь его нет». «Я так хотел видеть его женатым, с детьми, а теперь уже не увижу».

«Он был на вершине успеха, когда вдруг заболел и умер». «Она умерла совсем молодой».

Как мы уже говорили, готовность к смерти другого человека помогает переработке этого переживания. Если умирает человек о смерти которого догадывались, то это событие производит не столь ошеломляющее впечатление на близких, чем скоропостижная смерть. В мыслях это событие уже проигрывается во всех деталях. Сознание постепенно привыкает к потере и человек не становится жертвой аффекта неожиданности. Это можно сравнить с тем, как дитя подготавливают к отсутствию мамы: играют в игру «мама в больнице» и таким образом превращают травмирующее событие в доступное пониманию или по меньшей мере, не так тяжело воспринимаемое.

Смерть близкого и любимого человека пробуждает невольно чувство скорби и печали. Разлуку с человеком приходится, так или иначе, пережить. Психоанализ удачно называет это состояние работой горя, которую нужно выполнить.

Если предположить, что со смертью актуализируются ранние детские страхи связанные с разлукой и покинутостью, то становится понятной эмоциональная причина горя. Этот вид реакции скорби в определенной ситуации касается почти всех людей. Если бы понятие «нормальный» не казалось здесь странным, то можно было бы говорить о нормальной реакции горя. Когда данная реакция выходит за определенные границы времени (обычно это один год траура) или когда приобретает такие масштабы, что вредит здоровью находящегося в трауре человека, то мы говорим об аномальной реакции горя.

«Я все больше и больше страдаю от депрессии, избегаю людей, стала необщительной и не сплю по ночам. С людьми я чувствую себя очень неуверенно, а иногда вообще чувствую себя неполноценной. Я страдаю так уже два года после смерти матери. У меня такое чувство, что моя депрессия – это просто печаль и внутренняя пустота. Мне все кажется бессмысленным» (34-летняя мать двоих детей, аномальная реакция горя).

Аномальная реакция горя может наступить сразу после смерти близкого человека. Однако она может проявиться и гораздо позже, через довольно длительное время, когда для других людей умерший уже давно потерял значение. Эта чрезмерная реакция на смерть близкого человека превышает то, что обычно принято в обществе считать проявлением горя. Человек оказывается перед лицом трудной для него перемены в жизни и решение этих задач превышает зачастую его возможности. У этого явления могут быть разные причины.

Часто умерший имел для оставшихся особое значение. Это был не просто человек, как другие, а был тем, кому во всем можно было довериться, он был защитой, брал на себя ответственность за все. Или же это был тот, кому покровительствовали и помогали. Его достоинства измеряются его актуальными способностями. Особенно тяжела для нас смерть человека, если мы себя идентифицировали с ним в разных сферах (если у нас с ним было много общего) или проецировали на него наши надежды. В этих случаях, мы образно говоря, умираем вместе с близким человеком.

Смерть близкого человека часто несет с собой необходимость серьезной перестройки в жизни оставшегося в живых. Если, например, раньше можно было разделить горе с партнером или снять с себя груз тяжелой ответственности, то после его смерти приходится одному решать все проблемы и нести за все ответственность.

«Как мне одной нести ответственность за обоих детей?».

«Как мне одной справиться с жизнью?»

Ставшие любимыми привычки с потерей партнера вдруг лишаются всякого смысла. Как раз это обстоятельство с особой остротой заставляет человека почувствовать пустоту новой ситуации. Там, где всегда была определенная реакция партнера, теперь ничего не происходит.

Людям носящим траур, общество предписывает особую роль. Одетые в черное, они получают выражения соболезнования и должны выполнять строгие ограничения. Тот, кто в трауре, должен быть вдали от всех увеселений и показывать себя достойными усопшего. С этим связан неписаный закон для вдов и вдовцов: во время траура воздерживаться от сексуальной активности. Как бы ни соответствовали эти ограничения в начале траура потребностям и настроению самого носящего траур, но именно при этих обстоятельствах, часто возникают чувство вины, страхи, агрессии, внутренние и внешние конфликты.

Общественные и религиозные нормы поведения во время траура поддерживают или тормозят со своей стороны возможную переработку горя. В определенных религиях и обществах желательно или предписано, чтобы находящийся в трауре нес его спокойно и с достоинством. Но поскольку в связи с этим внешние формы переживания ограничены, то внутренние переживания усиливаются. Такое поведение, способствует развитию поздних аномальных реакций горя. С другой стороны, существуют такие ритуалы траура, которые ведут к всевозможным эксцессам. Скорбящий бьет себя кулаками, вырывает волосы, обвиняет Бога и людей, причитает у постели усопшего, поддерживаемый плакальщицами. Подобную разгрузочную функцию выполняют постоянные возложения цветов на могилу, которые служат умершему знаком благодарности или вины.

В возникновении аномальных реакций горя у человека участвует и чувство вины: от мыслей о том, что он виноват в смерти близкого, что мало помогал ему. Эти чувства могут перерасти в упреки самому себе: что оставшийся в живых недостаточно любил усопшего, что не раз отравлял его существование, а то и проклинал его. В этих укорах отражаются конфликты имевшие место между усопшим и скорбящим по нему. Эти угнетающие чувства вины постепенно перерабатываются в сознании или вытесняются из него. Это вытеснение в психоанализе называется идеализацией: покойный, с которым были конфликты, именно благодаря этим конфликтам возвышается, идеализируется: он, имевший недостатки, становится лучшим, чистейшим, безупречным человеком. Оставшийся в живых начинает думать так, потому что сомневается в глубине души в возможности справиться с конфликтами, если откровенно признает недостатки покойного. Ведь эти недостатки – напоминание о конфликтах. С идеализацией связано также то, что умерший все больше становится недосягаемым идеалом для тех, с кем его сравнивают. Братья и сестры умершей дочери никогда не смогут достичь ее добродетелей в глазах матери. Более того, если кто-либо открыто при других сравнивает себя с умершим или пытается превзойти его хорошими качествами, то это расценивается, как оскорбление и неуважение к памяти покойного. Так идеализация одного партнера влечет за собой умаление достоинств другого.

В состоянии аномальных реакций горя, оставшийся в живых пытается, вообще, не признавать смерти близкого человека, будто бы ее и не было. Если нормальное переживание утраты заканчивается через некоторое время, то аномальная реакция горя становится своего рода самоистязанием, которое приводит к полному истощению сил.

Лечение зависит, прежде всего, от специфики каждого отдельного случая. Медикаментозное лечение, лечение сном, водолечение дают только в тех случаях хорошие результаты, если реакция горя была в самом начале приостановлена физическим или душевным истощением пациента. В остальных случаях указанное выше лечение мало помогает. Пребывание на курортах и применение медикаментов также имеют ограниченный успех; пациент вновь и вновь оказывается во власти страхов и депрессии. В этих случаях могут оказаться успешными психотерапевтические методы, направленные на формирование у пациента способности к различению. Таким образом, мы помогаем человеку переосмыслить конфликтную ситуацию. Шанс, который в скрытой форме присутствует в смерти близкого человека, станет понятным из следующего примера.

Только теперь я стала самостоятельным и свободным человеком

26-летняя женщина вышла замуж в 18 лет сразу после окончания школы. Дома она, как единственная дочь, была далека от всех забот, полностью зависела от родителей. Эта зависимость после замужества сменилась зависимостью от мужа. Муж был старше ее на 12 лет и заботился обо всем, что касалось хозяйства и семьи. Молодой женщине не оставалось ничего другого, как приспосабливаться к мужу. Когда после автомобильной аварии муж погиб, женщина вдруг оказалась предоставленной самой себе. И только теперь она заметила, что у нее почти нет своих интересов, что ее распределение времени было его распределением времени, и она жила, как тень умершего. Жизнь не имела больше для нее, как она сказала, никакого смысла.

После попытки самоубийства, она попала на лечение к психотерапевту, где под руководством врача училась разрабатывать свой собственный план жизни. Она поступила учиться в институт и, по ее словам, стала, наконец-то, самостоятельным и свободным человеком. Утешением, облегчившим реакцию горя и появившееся чувство вины из-за самостоятельности, стало осознание того, что она теперь может выполнять по-своему задачи покойного мужа.

Читайте далее: